Прокляття лікаря: сказати чи промовчати?

БЛОГ

ДЖЕРЕЛО

Сьогодні мої студенти скаржилися, що після курсу дерматології жити, спілкуватися з людьми, ходити вулицями стало важко.

Так вже влаштовано око лікаря, що будь-який співрозмовник чи випадковий перехожий мимоволі сканується щодо шкірних інфекцій, системних хвороб. Доводиться стримувати себе, щоб не кидатися на людей на вулиці, пояснювати, у чому їхня проблема і куди треба йти лікуватися. Студенти запитували: "А як у вас? Як із цим живете ви?" Обіцяла розповісти. Розповідаю. Аж раптом ви не знали про це?

Далі текст мовою оригіналу

Встречи с пациентами бывают разными. На повторном приеме женщина с дочкой лет двадцати. Пришли с букетом, благодарят, обнимают. Женщина вспоминает: "А нас к вам незнакомый мужчина направил. Мы отдыхали в Испании, он пробегал мимо по пляжу, заметил дочкину проблему. Спрашивает, вы откуда, девчонки? Из N-ска? Найдите Святенко в Днепре, она вам дочку вылечит. Она и не такое лечит! И написал на песке: "СВИТЕНКО". (Радуется)". Или вот похожая история: на приеме женщина с мальчиком: "А нас к вам случайный попутчик из троллейбуса направил. Он подошел к нам и сказал... Я теперь за него свечку поставлю. У моего мальчика надежный Ангел Хранитель".

Відео дня

Лечу в самолете в Днепр. Рядом в кресло с трудом опускается мужчина - деформированы суставы. Стягивает куртку, щедро осыпает пространство вокруг псориатическими чешуйками. Они летят отовсюду. Ничего страшного. Меня таким не испугать, главное – успеть глаза зажмурить. Теперь понимаю, откуда такая вонь, слышу запах серы и еще чего-то едкого и удушливого. Терплю около часа, не выдерживаю, тихо говорю ему: "У вас тяжелый псориаз. Но это лечится, нужно срочно начать прием метотрексата".

Из кресла позади слышу возмущенный голос пожилой мамы:

-Какое ваше дело? Мы где только уже не были, чем не лечились! Все бесполезно!

- А где были? - спрашиваю.

- А вам какое дело?

- Вы правы. Мне нет до этого никакого дела. Простите.

Мы встретимся через два года. Он придет ко мне на прием окончательно инвалидизированный, крепко сидящий на 64 мг медрола, не узнает, конечно. Станет умолять им заняться, подробно рассказывать, где был и что делал. Я буду психовать и сопротивляться. Снять с такой высокой дозы медрола больного псориазом практически нереально. И потом мне не нужны новые родственники (у меня и так уже трое таких на сегодня)! А как иначе? Хочешь – не хочешь, придется породниться, ведь теперь мы будем видеться и созваниваться чаще, чем с ближайшей родней. Потом я запишу его телефон, буду вздыхать, материть того, кто назначил ему лечение, бесконечно пересказывать дома это безобразие, переписываться с ним трижды в день из отпуска и думать, думать, думать только о нем. Клясться себе, что подписалась на такое в последний раз, сыпать угрозы в пустоту всем, кто лечит псориаз медролом. И мне, теперь, конечно, будет дело до всего, что с ним происходит. Но это будет потом. А пока спрашиваю:

- Вы без мамы?

Удивлён. Мамы уже нет.

Стою в супермаркете в очереди к кассе. Впереди парень лет семнадцати с запущенным конглобатным акне. Дважды порываюсь объяснить, что это отлично лечится системными ретиноидами. Долго решаюсь, с чего начать. Наконец обращаюсь к нему. Он недоверчиво смотрит на меня и говорит: "Смешная вы! У меня инфекция, и она не лечится. Я уже везде был". Расплачивается и уходит. Он придет ко мне через несколько месяцев – полностью демотивированный, в прилипшей от крови футболке, которую, не смотря на все старания, так и не сможет отодрать от себя при осмотре. Он меня узнает и будет смеяться. Снова повторит, что я смешная, почему – не признается. Будет благодарить сестру, которая подписалась на меня в фейсбуке и убедила прийти. На время мы тоже станем с ним родственниками, а потом будем смеяться вместе, потому что победим болезнь.

Еду в маршрутке. Со мной рядом сидит девушка, случайно бросаю взгляд на ее руки. Наклоняюсь и шепчу на ухо: "У вас чесотка. Срочно обратитесь к любому дерматологу". Девушка резко натягивает рукава кофты на кисти рук, встает и выходит на ближайшей остановке. А я остаюсь и спрашиваю себя: "Зачем я ей это сказала?" Но говорю и говорю пять. Как недавно в типографии. Пришла переплетать отчет по науке для кафедры. У парня-переплетчика на лице папуло-пустулезная розацеа - не лицо, а воспаленное месиво-каша. Стою, решаюсь, мучаюсь. Потом даю визитку, убеждаю прийти, уверяю, что справлюсь с проблемой за пару месяцев. Машет рукой, не верит. Говорит, где уже только не был... Так и не появился... год, наверное, уже прошёл. А, может, и больше.

Бесконечные истории, бесконечные муки. Сказать или промолчать? Сказать? Промолчать. Сказать. Промолчать? А что выберите вы, замечая каждый день на пешеходном переходе у трех из десяти человек легко решаемые вами дерматологические проблемы? Что будете делать, видя, как на параде Победы мимо вас идёт колонна ветеранов и у каждого второго базалиомы, актинические кератозы, лентиго малигна, плоскоклеточный рак и прочее, прочее, прочее? А ответа нет. Это выбор. Много раз. Ежедневно. Пути Господни, как говорится. Каждый дерматолог напишет вам подобный рассказ за несколько минут. И я пытаюсь научить вас ВИДЕТЬ и НЕ МОЛЧАТЬ. Всех тех, кто считает себя моими учениками. Это все, что вам нужно знать о моей профессии".